Суеверия Кенигсберга

Самые древние суеверия связаны с янтарём. Древние пруссы верили, что солнечный камень противодействует заразным болезням, поэтому и мужчины, и женщины носили его на шее. Маленьким детям на шею одевали янтарные бусики, чтобы скорее прорезывались зубы. Кормящие матери опоясывались тяжёлыми янтарными цепями, чтобы предотвратить заразные болезни у детей.

Если со временем янтарь терял свой цвет - значит, он выполнил свою функцию оберега.
Пруссы верили в то, что янтарная крошка, смешанная с мёдом, успокаивает лихорадку. Якобы янтарь, обвалянный в муке, помогает против желудочных расстройств, а янтарная мазь служит чудным средством против внезапного помешательства.
Крестоносцы, покорившие Восточную Пруссию, усвоили почтительное отношение “туземцев” к янтарю. Некто Григорий Дункерс, кёнигсбергский целитель, пользовал янтарным маслом и янтарной крошкой буквально от всего - начиная с изжоги (крошка с сахаром) и сердцебиения (“отвар” янтаря в горячей воде), кончая чумой.

Сочинение, написанное Дункерсом, содержало 210 различных рецептов снадобий, приготовленных из янтаря - от судороги, рвоты, водянки, ревматизма, рахита, чахотки, тифа, подагры, паралича, вздутия живота и непроизвольного испускания газов... Это сочинение было переиздано кёнигсбергскими книготорговцами Ершем и Грубером аж в 1822 году, продолжая пользоваться стойким успехом.

Особым спросом пользовалась также коллекция “янтарных уродцев”, которую начали собирать первые Великие Магистры Тевтонского Ордена. Это было жуткое собрание насекомых, застывших в янтарной смоле в тот момент, когда они пожирали друг друга.

“Янтарные уродцы” перекочевали впоследствии в руки масонов. Во время ритуальных собраний масоны раскладывали куски янтаря с “впечатанными кошмарами” на серебряные пластины, зажигали свечи, люди в чёрном вносили в залу крупные золотые шары. всё это было очень впечатляюще и не имело никакого практического применения. Так, антураж.

Вообще же рыцари-крестоносцы боготворили серебро и лунный свет. Правда, самые поэтические названия - “башня серебра”, “башня луны”, башня-призрак” - были адресованы самому страшному месту в средневековом городе.

В XVIII веке была построена первая каменная башня Королевского замка, названная в честь фогта Дитриха Лиделау. Этот человек был судьёй, от его слова зависели жизни очень многих людей... Стены башни, толщиной 4 метра, были выложены из чрезвычайно прочного кирпича, который мастера обжигали дважды.

Имелся также тайный ход, ведущий в подземелье, где была оборудована специальная камера пыток. Причём самые изощрённые пытки применялись к “политическим преступникам” - рыцарям Ордена, посмевшим в чём-то не согласиться с Великим Магистром.

  Из каменной тюрьмы никто не возвращался. Много позже “на костях” откроется знаменитейший ресторан “Блютгерихт” / "Кровавый суд”. А летом 1993 года, когда на нынешней Центральной площади Калинин­града начали работать археологи, на месте башни была обнаружена плотно утрамбованная глина. Её снимали слой за слоем, пока на глубине 7 метров не сломался бур: резьба лопнула, и сверло осталось в стене башни.

Несколько позже удалось-таки откопать древний подземный ход, совмещённый со столь же древним деревянным водопроводом. Но как только ход был вскрыт, из подземелья пошёл удушливый газ метан и ход закрыли.

Возвращаясь к янтарю, можно добавить: герцог Альбрехт, превративший Восточную Пруссию из церковного католического в свет­ское лютеранское государство, сам был не чужд суеверий. Он подарил Мартину Лютеру большой кусок белого, непрозрачного янтаря, который особенно ценился как средство от сглаза и порчи. И Лютер принял сей дар с удовольствием.

  Ещё одно кёнигсбергское суеверие было связано с розой. Дело в том, что на западе, и особенно у немцев, роза считалась эмблемой сохранения тайны. Если изображение розы помещали на стену над столом, это означало, что содержание застольной беседы не должно разглашаться.

   В Оружейной палате Кремля имеются серебряные кубки, подаренные немецкими послами русским царям в XVI-XVII веках. На кубках выбита надпись: “Что бы мы здесь ни говорили, должно остаться под розой”. Это как бы обязательство посла и его государя сохранять в глубокой тайне всё, что касается внешнеполитических переговоров.

  Церковники, поначалу боровшиеся против “розы”, затем объявили её символом чистоты и райской святости, посвятив цветок Деве Марии. С XIII века одним из высших знаков отличия, которым Папы (рим­ские) отличали рыцарей Тевтонского Ордена, была “золотая роза”.

  В Кёнигсберге было несколько крупных розариев. И, наверное, не совсем случайно кусты роз долгое время в большом количестве красовались на месте уничтоженного Королевского замка. Очень уж пышно они там цвели...
Студенты Альбертины тайно возлагали розы на брусчатку двора Королевского замка, проводя указательным пальцем с севера на юг - верная примета для желающих успешно сдать сессию. Пожалуй, единственный преподаватель, на которого “заклинание розы” не действовало ни когда - это Кант.

  Кант вообще считал себя несуеверным человеком и был категорически против того, чтобы наряду с явлениями природы допускать чудеса. Но! Когда Канту было 13 лет, умерла его мать. И он, сам не понимая, откуда взялось это знание, предсказал собственную смерть в возрасте 80 лет и не нарушил этого предсказания.

  По воспоминаниям современников Канта, он не раз говорил о том, что ему “не дадут лежать в могиле спокойно” и действительно, его останки поднимались на поверхность трижды: дважды - немцами, один раз, в 1946 году, русскими.
Многие суеверия в Восточной Пруссии были связаны именно с опасением здешних жителей, что “полежать в могиле спокойно” им не удастся. В первую очередь такие мысли беспокоили переселенцев. Люди в старые времена предпочитали покоиться на одном кладбище с предками - здесь же они были одни. В земле, которая совсем ещё недавно считалась католической, а потом получила иную “воцерквлённость” и над былыми католиками зазвучали совсем иные молитвы.

  Только в 1701 году Фридрих I разрешил хоронить в Кёнигсберге людей, не исповедовавших христианство. До этого покойников, принадлежавших к иным религиям, вывозили на территорию Польши по так называемой “вонючей дороге”. Происхождение названия понятно: пока усопшего везли со скоростью 8-10 километров в час за 100 с лишним километров, труп успевал разложиться. Встретить такую вот телегу считалось очень скверной приметой. Может, именно поэтому ещё долгое время спустя в Восточной Пруссии не было принято устраивать похороны с уличной процессией. Немцы, побывавшие в России, очень удивлялись пышным тамошним похоронам, с музыкой, обилием народа и толпой зевак. В Кёнигсберге, напротив, при виде катафалка человек, застигнутый врасплох этим зрелищем, плотно жмурился и кидал на тротуар впереди себя монетку - как бы “откупаясь” от злой судьбы.

  Известно, что очень суеверным был Теодор Готлиб фон Гиппель, немецкий писатель и друг Канта, человек весьма эксцентричный. Однажды он, прогуливаясь по городу, столкнулся с похоронной процессией. Он зажмурился и начал искать монетку - в кармане, в кошельке... не открывая глаз... и не нашёл. Гиппель стоял, не открывая глаз, до тех пор пока его случайно не обнаружил слуга и не кинул монетку, спасая от “удара судьбы” своего впечатлительного господина. Он же, Гиппель, в юности носил при себе кровь летучей мыши в специальном мешочке - якобы это средство “увеличивало любовь окружающих”.

  Впрочем, кровь впечатляла не его одного. Самым крупным амулетом в средние века считалась кровь казнённого: ей приписывали чудодейственные, исцеляющие и оберегающие свойства. А земля, собранная под плахой, давала стойкий приработок палачу так же, как и верёвка, от которой куски расходились буквально на вес золота.
Кроме того, тремя каплями крови, взятой из левого уха чёрной овцы или ягнёнка, в Пруссии лечили детей от дурного сглаза. Три капли крови молодой, только что опоросившейся свиньи, давали с молитвой во имя Отца, Сына и Святаго Духа - считалось, это помогает при судорогах. От судорог давали также питьё, состоявшее из венгерского вина и сырой заячьей крови, которая собиралась и хранилась специально для этой цели.

  Шла в дело даже “рыбья кровь”: только что отрезанной головой щуки натирали бородавки, после чего голову закапывали под водосточной трубой. Считалось, что бородавка исчезнет, когда сгниёт голова рыбы...

  Не могло в суевериях Восточной Пруссии обойтись без кошек. Считалось, что девушки, которые любят гладить кошек, обязательно выйдут замуж. А девушка, наступившая кошке на хвост, мужчины не найдёт и закончит свой век старой девой. Если девушка не заботится о кошке, то обязательно останется бесплодной.

  Молодожёнам часто дарили кошек “на счастье”. Но если на пути свадебного кортежа попадались две кошки, брак мог оказаться несчастливым, и опытные родственники заранее сажали в корзину какую-нибудь кошку, чтобы выпустить её, в случае чего, третьей и “перебить” примету.